На высоком берегу Печоры

Details: Published: Saturday, 25 January 2020 21:05

Невыдуманные истории

Аркадий Лаков. Тюрьма. Украина

«Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою, И мы должны полагать души свои за братьев» 1 Ин. 3-16

1939 год

Начальник конвоя, молодой лейтенантик, страшно матерясь и усердно злобствуя, избивал ногами лежащего на дороге отца Василия. Лейтенант не мог простить, что его, начальника конвоя, ослушался какой-то поп. Он не знал, да и не желал знать того, что истерзанный пытками и изнуренный голодом священник уже был не в силах не только идти в этой стуже, но и подняться. Избиение было таким долгим, что даже пот выступил на лбу у безумствующего лейтенанта.
Отец Василий только стонал и было очевидно, что ему уже не подняться. Тогда, выкурив папиросу, начальник приказал конвойным – «Пристрелите попа, как за сопротивление и попытку к бегству». Только он это сказал, как из колонны заключенных, сидящих на корточках с заложенными за голову руками, поднялся и вышел Касым – «вор в законе». Подойдя и встав над священником, он сказал: «Убей меня, но попа не трожь». И тогда лейтенант испугался. Нет, он испугался не этих слов и не гневного взгляда вора, а тех последствий, которые могли произойти – до лагпункта еще топать и топать, и кто знает, на что способны оголодавшие и «прибитые» непомерными сроками «зэки», тем белее, что среди них такой вот «авторитет», как Касым. Да к тому же, это было его первое самостоятельное конвоирование в должности начальника конвоя. Поразмыслив, лейтенант сказал:
- Ладно, не трону я эту церковную мышь, но и везти в санях никто не будет.
- А я его понесу, - ответил Касым и, подняв на руки окровавленного и бесчувственного отца Василия, шагнул к этапу, где в величайшем напряжении следили за развязкой этого небывалого случая и были готовы кинуться на помощь Касыму, даже несмотря на направленные в их сторону холодные «зрачки» винтовок. И вот уже десятки рук потянулись к бесчувственному телу священника, чтобы хоть как-то, хотя бы своим дыханием, снятой с себя одеждой облегчить страдания умирающего. Так на протяжении всего пути длиною в 13 километров, часто меняясь, несли отца Василия люди, которые нарушили все заповеди Божии и совершили тяжкие преступления. Несли человека, осужденного по 58 статье за якобы антигосударственную деятельность. Так не должно было быть, так как политических и уголовных заключенных ничто не связывало, более того – разводило по разные стороны баррикад, где довольно часто лилась кровь, на пролитие которой с «благословенного» молчания толкала безжалостная рука вождя.
И люди проливали реки своей и чужой крови за чужие идеалы, втаптывали в грязь своих родных и близких, друзей и знакомых. Кровавый мир, объявленный как «мы свой, мы новый мир построим…», все больше наполнялся жертвами. Умирающего священника несли люди, о которых говорили: «Не боятся ни Бога, ни дьявола». Они вдруг проявили человеческое сострадание и великодушие. Желание сделать что-нибудь хорошее согревало их ожесточенные души каким-то необыкновенным теплом и тихой радостью.
Уже поздним вечером они пришли на лагпункт, где заключенных заперли в промерзшем бараке. Врач, который встречал их на КПП, только мельком глянул на недвижимого отца Василия и, ничего не сказав, махнул рукой, что означало: не жилец.
Немного освоившись и разместившись в бараке, стали решать: как облегчить страдания священника? Решала сходка из 10 человек, где слово Касыма имело решающее значение. И тут неожиданно в круг этого сборища вошли два других человека, что считалось небывалой дерзостью. Перед ворами стояли как бы и не люди, а тени в лохмотьях. Один из них был лет сорока-сорока пяти, а второй еще совсем молодой. По тому, как они стояли, было видно необычное смирение, но в их глазах читалась решимость и непонятная сила воли.
- Мир вам! – сказал тот, что был старше своего спутника.
- Что вам нужно? И по какому такому праву вы пришли сюда? Что жить надоело?
Но две «тени» продолжали стоять. И не было в их глазах испуга.
- Говори, - сказал Касым. - Мы хотим помолиться над отцом Василием и просим всех оставить нас наедине с ним… Ради Христа просим.
- Так вы что, тоже попы?
- Нет, мы не священники, - ответил старший. Мы христиане. Меня зовут Тарас, я из-под Херсона, а это – Ян, он из Белоруссии.
И тогда началось…
- Ну, ничего себе! А ну, возвращайтесь, откуда пришли! А то мы вам сейчас покажем, где раки зимуют…
- А ну, тихо! — Крикнул Касым, и от этого окрика у арестантов пошел мороз по коже. А Касым продолжил:
- Всем отойти от попа, освободить место, пусть себе молятся… Или, может, кто из вас другого мнения?
Но никто не посмел противиться тому, что сказал Касым, так как знали, что его слово – закон, закон неписанный, но требующий безоговорочного подчинения и исполнения.
И вот те двое встали на колени перед умирающим отцом Василием, взялись за руки и стали молиться. Поначалу никто и не думал прислушиваться к тому, о чем и как молятся эти двое, считали это не нужным и пустым. Но по прошествии часа стали прислушиваться… А те двое молились и молились… Молились. Не вставая с колен и не разъединяя рук, смиренно склонив головы. И вот уже почти окружили молящихся те, кто был в бараке, ибо слова той молитвы притягивали к себе. И только Касым ушел в другой темный конец помещения. И все считали, что так должен поступать «вор в законе». Но никто не мог и предположить, что в это самое время, когда все слушали молитву над умирающим священником, на другом конце барака в темноте, Касым, обливаясь слезами, рвал свою душу покаянными словами, которых никто не слышал. Никто, кроме Господа! Да и там, среди слушавших молитву, нашлось не малое число душ, которые каялись и рыдали, некоторые молча, а некоторые и вслух… Невозможно себе представить подобное, но действительность происходящего говорила, - нет, кричала! – о том, что здесь начала действовать благодатная сила Святого Духа, руководимая Богом.
Но еще большее чудо произошло под утро, когда вдруг услышали: «Славлю Тебя, Господи Боже мой, за то, что Ты возвратил к жизни раба Твоего и даровал мне радость увидеть много покаявшихся душ! Истинно, неисповедимы пути Твои и чудны великие дела Твои, Отче наш Небесный!» Это говорил отец Василий. Возглас страха, и одновременно удивления и радости пронесся по бараку. Никто и никогда не видел в своей жизни ничего подобного: умирающий встает и славит Господа Бога… Не чудо ли это? Что уж говорить о том, что творилось в этот момент в сердцах и душах всех присутствующих… Еще несколько мгновений и вот, уже стоят обнявшись три человека – и величают Бога и Господа Иисуса Христа, а слезы радости и счастья текут по их изможденным лицам…
Когда немного поутихла буря радости, то эти трое подошли к Касыму, и Ян сказал: «Слава Богу и Спасителю нашему Иисусу Христу! Разреши поблагодарить тебя, добрый человек, за твою самоотверженность, за человекодушие и любовь к ближнему.
Мы верим, что Бог избрал тебя на добрые дела, потому – то ты готов был отдать жизнь свою за отца Василия. Бог пожертвовал Сыном Своим, чтобы спасти грешников. Кровь, пролитая на Голгофском кресте, омыла и твои грехи. И сия кровь Иисуса Христа, Сына Божьего не исчезла в веках и не исчезнет бесследно никогда!
Там, на Голгофе, рядом со Спасителем были распяты два разбойника, один из которых раскаялся в сердце своем за совершенные им грехи и преступления, и принял Иисуса Христа как своего Господа и Спасителя, сказав ему: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» И ответил ему Иисус: «Истинно говорю тебе: «Ныне же будешь со Мною в раю». Эти слова действуют и сегодня. Они сказаны и тебе, друг. Веришь ли этому?»
- Не знаю, что и сказать вам… Кто я??? Преступления мои обвиняют меня, а сомнения гложат мое нутро… И нет силы терпеть, хоть удавись…
- И в мыслях не допускай подобного, ибо это – величайший грех! Разве тебе не хочется быть счастливым и испытывать радости жизни? Разве не горит душа твоя желанием жить? Молись, кричи к Богу, и Он простит тебя и облегчит твои страдания. Мы тоже будем молиться о тебе, а у Господа Бога твой добрый поступок так многоценен, что ты и представить себе не можешь.
Скажи нам свое настоящее имя, а то ведь тебя и охранники Касымом кличут.
Иван Бесфамильный мое имя. Отца и матери нет. Никого нет. Я – беспризорный сирота, - ни кола, ни двора, ни родных, ни близких…
- Нет, не беспризорный ты и не сирота, - сказал отец Василий. - У тебя есть Отец, Который любит тебя такой любовью, на которую не способен ни один человек! Вот к Нему то и воззови, ибо Он ждет твоего зова, чтобы поспешить на помощь, ибо сказано: «Изглажу беззакония твои, как туман, и грехи твои, как облако, обратись ко Мне, ибо Я искупил тебя». Так говорит Господь Бог. Он любит тебя.
- Да я тут уже, так сказать, просил прощения у Бога, пока вы там молились, но…
- Никаких «но»! Сын мой, говорю тебе как отец сыну: ты сделал то, что должен был сделать. Ты все сделал правильно! Ибо истинное покаяние – это состояние души, осознавшей свои грехи и раскаявшейся в них. Мы несказанно рады тому, что произошло в твоей душе. А теперь скажи, веришь ли ты что Иисус Христос пролил Свою кровь во искупление грехов человеческих, в том числе и твоих?
- После всего, что здесь произошло, что я увидел и услышал, что пережил за эти несколько часов, говорю – верю!
- Дай нам руки, брат, - в один голос сказали все трое, - вместе с нами и ангелы на небе радуются о тебе, Иван! Христос сказал: «Так говорю вам, бывает радость у ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся». А сейчас мы вместе…
Но не успели они договорить… В барак вошли охранники и стали выгонять всех на поверку. Потом развели их по разным баракам, а вскоре и по бесчисленным лагерям… Но начатое ими богоугодное дело принесло обильные плоды. Рассказ о чуде, происшедшем на этом лагпункте, разнесся по всему бескрайнему Северу, со временем обрастая все новыми и новыми подробностями, но люди своим чутьем отделяли ложь от правды. И только на имя Касыма было наложено суровое воровское табу…

1989 год

«Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их: Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино». Ин.17:20-21

Мы сидели на берегу реки Печоры, пять человек, пять мужчин, верующих В Иисуса Христа: Георгий, Степан, Борислав, человек очень преклонного возраста Анатолий из местной Евангельской общины и я, обыкновенный отпускник, приехавший сюда порыбачить и полюбоваться на величие и красоту этой северной реки. Первые три – дети тех самых - отца Василия, Тараса и Яна, которые отбывали в этих местах сроки заключения в том далеком и страшном 1939 году. Помнят эти уже не молодые люди рассказы своих отцов. Помнят и то, как их отцы, вернувшиеся к семьям в 1953 году, после двадцатилетних скитаний и мытарств по лагерям и тюрьмам, принесли в свои дома великое чувство братства, любовь к людям, любовь, которая не делит на своих и чужих, а объединяет и роднит. Эту любовь отцы привили и им. Завещали не оставлять той любви ни при каких обстоятельствах, и даже тогда. Когда смерть будет дышать в лицо. И вот, мы сидим на высоком берегу Печоры, а невдалеке виднеется одинокая ухоженная могилка, где похоронен Иван Бесфамильный, бывший «вор в законе» Касым.
В том же 1939 году он был убит. Убит теми, кто боялся, что за этим человеком, твердо вставшем на путь веры, пойдут не только десятки, но сотни заключенных, так как видели, что вокруг него уже собирается много людей. Убит был подло, ножом в спину, когда темной осенней ночью он один молился за бараком о таких же заключенных, как и он сам. Не могли власти позволить ему увести хотя бы и одного. В среде арестантов пустили ложный слух, что Касым самозванец, то есть, что он не был «вором в законе», а присвоил этот титул себе самолично, за что и поплатился… И лишь немногие знали истинную причину его убийства, что он убит был за веру в Бога. Похоронили его на опушке леса, где закапывали всех заключенных. На могилках не было ничего, кроме маленького колышка с прибитой к нему фанеркой, на которой химическим карандашом писался номер уголовного дела – ни фамилии, ни года рождения, ни года смерти… Ничего… Такая надпись исчезала очень быстро и уже никто не мог сказать, чьи останки находятся под тем или иным могильным холмиком. Но тело Ивана на следующую ночь после захоронения кто-то выкрал, оставив могилу разрытой, с разбитым в ней ящиком из горбылей, в которых и хоронили заключенных. По этому поводу даже следствие велось, но все напрасно – тело Касыма исчезло бесследно. И только теперь, в 1989 году, через 50 лет, на безымянной одинокой могилке у реки появилась небольшая плита, на которой было высечено:
- Иван Бесфамильный – друг веры и сын любви. 1939 год.
Мы сидели на берегу и размышляли над тем, как любящий Бог использует нас на тех путях, на которых и на ум не придет, что Господь и там явит Свою любовь, и более того, пошлет нам помощь оттуда, откуда ее, по нашим понятиям и быть не может. Во время этих размышлений я был не просто удивлен, а ошеломлен до глубины души… Да и как иначе, если я узнал, что этот старик Анатолий никто иной, как тот самый лейтенантик – начальник конвоя, который избивал отца Василия и хотел его пристрелить… Мой ум отказывался это понимать и принимать, но так было. Из его короткого рассказа я узнал, что тело Касыма выкрал именно он, выкопал и вынул из ящика, и перенес его на себе сюда, за три километра от поселка, и перезахоронил, храня тайну. Что же заставило его сделать такой опасный шаг? Анатолий рассказал, что совесть терзала его душу и день и ночь, напоминая все содеянные им грехи и преступления, а больше всего то, что он сделал с отцом Василием. Помнит он и свой последний разговор с Касымом, когда тот уже не был «вором в законе». Помнит и слова, которые Касым сказал ему на прощание: «Бог любит тебя!» Можно сказать, что тот разговор, в какой-то мере помог ему осознать бесцельность и пустоту, греховность и преступность его существования. Нет, он не сразу уверовал в великую силу Божьей любви и милосердия, но всякий раз, когда он оставался наедине с самим собой, он слышал голос, говорящий где-то внутри: Бог любит тебя!» И этот голос лишал его сил и заставлял плакать. Он даже пить начал из-за этого. За что его и со службы попросили. А уйдя оттуда он почувствовал большое облегчение, да и пить бросил. Устроился на работу в леспромхоз на лесоповал. Оттуда и на войну пошел в 1941 году.
Воевал, дважды был ранен, не раз бывал на волоске от смерти, но дошел до Берлина. И однажды ночью, в развалинах одного их домов, этот человек, командующий разведротой, капитан по званию, награжденный многими орденами и медалями, коммунист, стоял на коленях и рыдая каялся перед Господом и просил милосердия… И нет никакого сомнения, что он был услышан. Вернулся сюда же, в лесной поселок, где его возвращения ждали жена и дочь. И в тот же день, когда он приехал, но уже поздним вечером, он привел свою семью на могилку Касыма и рассказал им то, о чем в свое время боялся сказать даже Господу Богу. Рассказал обо всем: и о том, как хотел убить отца Василия, как хотел повеситься, когда беспробудно пил, рассказал и о своем покаянии перед Господом. С тех пор его жизнь кардинально изменилась, чему был рад не только он, но и его семья. Оставалось еще как-то выйти из компартии, что в то время считалось не только невозможным, но и опасным. Но и здесь Господь не оставил его наедине с проблемой, все разрешилось благополучно. Теперь, спустя много лет, этот спасенный и благословенный человек говорит: «Я – Божье дитя!» А еще после возвращения домой Анатолий приложил все силы, чтобы разыскать отца Василия, Тараса и Яна, которых он помнил по фамилиям. И только в шестидесятые годы ему удалось найти их, еще живых, узнавших в нем своего бывшего мучителя, но принявших его, как любимого брата.
А теперь, после их смерти, сюда каждый год приезжают их дети, так как именно здесь, на этой земле была явлена любовь Божия не только к их родителям, но и ко многим другим людям в том далеком и страшном 1939 году… Здесь эта любовь прошла своим победоносным шагом. Да и ныне та самая любовь объединяет сердца: «Да любите друг друга, как и Я возлюбил вас». И нет большего счастья, чем быть носителем этой любви!
Счастлив и я, обыкновенный человек, волею случая приехавший сюда в отпуск и познакомившийся с этими необычными, благословенными людьми и увидевший любовь Божию в действии.

Журнал «Сестра» № 84.
Если возникнут вопросы, пишите по адресу: Angelina Maltseva, 891 Fairgrounds Dr. A-24 Sacramento, CA, 95817