Цыганка в тюремной больнице

Воспоминание Е.И. Чертковой

     Под впечатлением бесплодности всех моих стараний и трудов всех моих последних лет, я чувствовала себя обескураженной и разбитой. Однажды я поделилась всеми моими переживаниями с близкой мне верующей и прибавила, что я охотно бросила бы свою работу. На это она мне ответила стихом из Слова Божия: «… увидишь больше сего» Иоан. 14:12, после всего я снова взялась за труд.
     Состоя членом Дамского комитета посетительниц тюрем, я имела право входить во все тюрьмы Петербурга и посещала женскую тюрьму. Раза три или четыре я побывала в одной из больничных палат этой тюрьмы, где моё внимание особенно остановилось на группе молодых женщин. В своём неразумии я воображала, что они более других способны принять благую весть Евангелия.
     Однажды утром, когда я вошла в палату, меня позвали в другое помещение, где находилась женщина в бессознательном состоянии и по виду умирающая. Я подошла и узнала в несчастной тёмную непривлекательную женщину, которую мысленно раньше прозвала цыганкой. Мне казалось, что она никогда не обращала внимания на то, что я читала. Но в миг, когда её потухающий взор встретился с моим, она протянула ко мне свои худые руки, и что же мне оставалось сделать, как не наклониться к ней и дать ей обнять меня. Она с удивительной силой притянула меня близко к себе на тюремную койку и начала говорить всё громче и громче. «Барыня, знаете куда я иду? Я иду к Иисусу! Вашему Иисусу! Моему Иисусу! Откуда я пришла, вы не знаете и не можете знать, и даже если бы знали, не могли бы понять, из какой глубины страданья и греха я пришла. Но куда я теперь иду, — это вы знаете. Я иду к моему Иисусу, Который меня омыл Своею Кровью, Который мне открыл Своё Царство! Я иду к Тому, Который разбойнику на кресте подарил рай, к Тому, Который простил грешнице у ног Его, Который мой Спаситель и сказал, что ангелы на небесах радуются, когда грешник, как я, приходит к Иисусу. О, как я люблю Его! Как я люблю весь мир, за который Он умер!»
     Тут она остановилась и, взглянув на меня с некоторым ужасом, сказала: «А всё же, барыня, ведь наступит же ещё мгновение полного мрака?» « Нет, дорогая, — ответила я, — Ведь Спаситель будет и там». «Ах, да, — продолжала она, и лицо её просветлело, — если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною, Твой жезл и посох, они успокаивают меня»... К моему великому удивлению она прочла наизусть весь этот псалом, который слыхала всего один или два раза, а потом повторила все те места из Священного Писания, которые слышала в палате в мои утренние посещения. Все женщины в палате громко рыдали, и я сама, едва сдерживая слёзы, благодарила Господа за Его любовь к душе этой бедной женщины, — теперь уже не бедной! — и за дивное Его милосердие ко всем нам. Умирающая, повторив за мной все слова моей молитвы, закрыла глаза и, истомлённая, откинула голову на подушку. Вошедший в эту минуту врач взглянул с удивлением на наши лица и спросил, что бы это всё значило? Сестра указала на умирающую женщину. «Она без сознания, если уже не мёртвая», — объявил он. «Нет, доктор, — сказала я, — подойдите ближе и посмотрите на неё», — и я подвела его к койке. Она снова открыла свои чёрные глаза, и с улыбкой сказала: «Это вы, господин доктор? Благодарю, благодарю вас за всё! Господин доктор, я вас люблю, потому что Иисус вас любит! Он за вас умер и за меня, и я иду к Нему, где всё будет светло и прекрасно, и где не будет уже ни страданий, ни слёз!»
     Врач удивлённо взглянул на меня и, покраснев, поторопился покинуть палату. Я последовала за ним. «Чего вы хотите от меня, сударыня? — спросил он раздражённо. — Я очень устал, я провёл ночь у постелей тридцати умирающих!» Он, казалось, от волнения уже не знал, что говорить. «Тридцать умирающих в одну ночь, господин доктор? И много ли было таких, как эта?» «Вы, значит, как будто проверяете меня, сударыня?» И вдруг изменившимся голосом он тихо сказал: «Я никогда ничего подобного не видел!» «Дорогой доктор, я только потому и пошла за вами, чтобы вы это засвидетельствовали и всю честь отдали Тому, Которому она принадлежит!» «Хорошо, хорошо, — ответил он, — я ничего из сказанного вами не хочу отрицать!» И скрылся. После этого я пошла в другой зал, где часа полтора беседовала с больными и читала им Слово Божие, а потом вернулась в соседнюю палату, чтобы посмотреть, скончалась ли уже «цыганка». Сестра кивнула мне и прошептала: «Нет ещё». Несколько минут я смотрела на это истощённое лицо, ожидая увидеть на нём смертный покой. Она внезапно открыла глаза, и дрожь пробежала по моему телу, будто на меня смотрел труп. Но вдруг, просияв, она воскликнула: «Вы ли это? Подойдите ко мне!» Я приблизилась к моей дорогой цыганке, своими слабеющими руками она послала мне несколько поцелуев и сказала: «До свиданья, до скорого!» Она закрыла глаза, чтобы открыть их уже в ином мире, в Царстве Божием!
     Это была настоящая сладость удовлетворения, которую Господь дарит Своим слабым и уставшим детям в их трудах для Него! Елизавета Ивановна рассказывала ещё про одну благословенную смерть, которая подкрепила её в трудах для Господа.
     Было это в мужском отделении тюремной больницы. Заболевший чахоткой солдат лежал при смерти. Службу он проходил в тюремной страже. В этой тюрьме были и политические заключённые. Он за деньги передавал их письма друзьям на воле, а письма от последних доставлял заключённым. За это он вместе с некоторыми такими же и был осуждён. Теперь он умирал. Я его видела всего два раза, и то не подолгу. При последнем моём посещении, рассказывает Елизавета Ивановна, я нашла его сильно ослабевшим. Он сказал, что говорить уже почти не может. «Но, милый друг, можешь ли ты вместе с разбойником на кресте сказать, что осуждён справедливо?» «О, да, — прошептал он. — Я грешник!» «Но можешь ли ты вместе с разбойником на кресте повторить: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твоё?» Лицо бедняги просияло, когда он, борясь с одышкой, прошептал: «Скажите ещё раз, скажите!» Я послушалась, и он медленно повторил за мною каждое слово. «А теперь, — сказала я ему, — вот ответ Господень: «Говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю». Светлая улыбка преобразила его лицо, когда он закрыл глаза. Я думала, что он устал, тихо вышла из палаты, рассчитывая позже вернуться к нему. Но не успела я отойти на несколько шагов, как служитель поспешил за мной и сказал: «Барыня, ваш больной умер». Я вернулась к постели, где умерший лежал с той же светлой улыбкой на лице, как бы подтверждая слова Апостола Павла: «Мы благодушествуем и желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа» 2 Кор. 5:8.
     Елизавета Ивановна Черткова была по природе благочестива и долго придерживалась церковных обрядов. Только понемногу ей становилось ясно, что новое вино вливают в новые мехи, иначе мехи разорвутся и вино разольётся. Ей пришлось пережить немало внутренней борьбы, чтобы полностью освободиться от вековых предрасудков, но в конце концов она поняла, что всякая связанность, даже самая религиозная, является препятствием для свободного руководства Духа Святого в душе искупленного чада Божия.
     В то время обратились к Господу ещё многие другие. Иван Вениаминович Каргель прибыл в Петербург уже верующим, но всегда считал Василия Александровича Пашкова своим духовным учителем и отцом во Христе. Впоследствии Бог многие годы использовал этого брата для служения на ниве Его. Он стал благословенным проповедником и мудрым духовным наставником.
     В заключение необходимо ещё назвать семью Крузе, состоявшую из семи сестёр. Когда и где именно они уверовали, я, к сожалению, не знаю. Они жили с родителями в Москве, а потом переехали в Петербург. Старшие из них были деятельными сотрудницами в деле распространения Евангелия в самом начале этого движения, а позже и все семеро стали решительными исповедницами Христовыми. В залах собраний, в швейных мастерских и частных квартирах — всюду на стенах красовались в рамках под стеклом большие картины с текстом из Священного Писания, написанные сёстрами Крузе. Но деятельность их не ограничивалась рисованием. Эти новообращённые горячие последовательницы Иисуса Христа, отдавали все свои силы, способности и средства на служение Господу. Пережив лично освобождение от греха и себялюбивой жизни, они получили радость прощения и новой жизни во Христе и теперь желали нести дивное Евангелие спасения окружающему их роду человеческому.

Из книги княжны Софьи Ливен «Духовное пробуждение в России»